Еще лет 25-30 назад дикие хищники в лесу представлялись персонажами чуть ли не легенд и сказок — редко кому доводилось увидеть в лесу живого медведя. Сегодня, — пожалуйста, косолапого можно встретить даже в городских окрестностях, большими гуртами ходят по лесу кабаны. Стало больше рысей, бобров. О волках и говорить не приходится, они как к себе домой наведываются в деревни, чтобы охотиться на собак. Причем происходит это даже в средней полосе России.
Почему выросла численность диких животных? Какие изменения это несет природе? И как человеку мудрее и правильнее «выстраивать отношения» с животным миром в этих изменившихся условиях? Об этом — в интервью с доктором биологических наук, главным научным сотрудником Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН Леонидом Баскиным.
Леонид Миронович, с чем связан этот «демографический бум» в лесу?
Леонид Баскин: Нельзя сказать, что выросла численность всех диких животных. Все-таки отдельные виды до сих пор находятся под угрозой. Например, катастрофическая ситуация сложилась с кабаргой, обитающей в Приморье. Ее истребляют из-за мускуса, который вырабатывается брюшной железой. Это ценное вещество исторически используется в восточной медицине как стимулятор половой активности.
Причем доказать факт браконьерства бывает практически невозможно: у кабарги берут ведь только «струю», то есть небольшую железу с мускусом. Вынести ее можно в кармане, никто же не будет проверять каждого выходящего из леса.
Все меньше дикого северного оленя. В некоторых регионах, на Ямале, например, или в дельте Амура, его практически не осталось. Еще в 2017 году диких северных оленей в нашей стране насчитывалось один миллион 127 тысяч, а уже в 2019-м стало 925 тысяч. То есть всего за пару лет произошло снижение больше чем на 200 тысяч животных. Только представьте, если бы население города-миллионника сократилась на 20 процентов. Это ведь расценивалось бы как катастрофа.
Благо, что численность очень многих видов диких животных действительно выросла. И что радует, редких видов. Например, леопарда в нашей стране за последние 30-35 лет стало больше в три раза. Я помню, как работал в 1956 году в Кавказском заповеднике егерем, и встретить следы леопарда было лишь мечтой, на Кавказе этот хищник был уничтожен. А сегодня леопардов разводят в питомнике возле Сочи и выпускают на территорию заповедника, несколько кошек уже успешно прижились. Предельной численности достигла популяция тигра в нашей стране. Этих животных можно увидеть сегодня даже в Якутии. Радует, что стало больше снежного барса. Возросшая численность всех этих животных — во многом результат того, что работе заповедников, особо охраняемых природных территорий в последние годы действительно уделяется большое внимание. И в конечном итоге это принесло результат.
Но медведей стало много даже там, где заповедников нет. На Камчатке, Сахалине, в Красноярском крае разработали даже памятки для жителей, как вести себя при встрече с косолапым, настолько это стало явлением обыденным. Мишки запросто выходят даже к жилью человека. Почему?
Леонид Баскин: Одна из причин — мусорные контейнеры, свалки с пищевыми отходами, стоящие на окраинах городов и поселков. Есть масса снимков, на которых медведи роются в баках, выуживая для себя легкую еду. Это очень бесстрашный и очень адаптивный зверь. Очень много случаев, когда люди и сами прикармливают медведей. В интернете можно увидеть множество видео, как водители автомашин кормят их на дорогах. Чего категорически делать нельзя. Это все-таки дикое свирепое животное, а не дрессированный цирковой мишка.
Но, безусловно, не только возможность «бесплатно» столоваться заставляет хозяина тайги наведываться к людям. Ведь раньше медведи выходили к деревням только в голодные годы. Значит, не все так однозначно, дармовой прикорм не единственный ответ на вопрос. Дело тут еще и в том, что в последнее время на медведей стали меньше охотиться. В силу разных причин: уже нет надобности убивать животных на прокорм, и шкуры их не особо ценятся. И вообще мы выступаем за сохранение всего живого, что нас окружает. Но разумная охота служит одновременно регулятором. Стали меньше охотиться — в результате практически исчезло так называемое регулирование численности косолапых. Во всех таежных регионах их стало значительно больше, чем еще лет 10-15 назад. Ко всему медведь перестает бояться встречи с человеком, теряет природный страх.
А разве плохо, когда медведей в лесу много? Кому они в тайге мешают?
Леонид Баскин: Прежде всего, тем, на кого охотятся эти хищники. На копытных — лосей, косуль, оленей, и особенно совсем маленьких. Медведь — большой специалист как раз по молодняку. На Чукотке мне довелось наблюдать, как медведь задрал сразу с десяток оленят. Стаскал их в одну кучу, и очень довольный лег на свою добычу. Соотношение численности крупных хищников к копытным должно быть один к 30, это считается оптимальным балансом в природе. В северных регионах он сегодня очень сильно нарушен. Порой это соотношение всего один хищник к четырем копытным. По этой причине популяция лосей в нашей стране считается довольно старой. Ведь мощный здоровый лось способен справиться с хозяином тайги, а молодой — никогда. В идеале для разумного планирования нужно добывать 10-15 процентов от общей численности медведей ежегодно.
Одно из немногих животных, за охоту на которого готовы даже платить — это волк. Местные жители в уральских деревнях рассказывают, что серые настолько хитры и изобретательны, что приманивают своим воем самок собак, и жалкие их останки потом находят на окраинах деревень.
Леонид Баскин: Не только на Урале, в деревне Костромской области совсем недавно сотрудник нашей биостанции вынужден был застрелить волка, в тот момент, когда он пытался достать его собаку прямо из будки.
Безусловно, численность волка необходимо регулировать. Что не так просто. Раньше были так называемые «волчатники», которые специализировались именно на охоте на этого зверя. А это довольно сложно. Они получали за каждого убитого зверя гонорар. Сегодня желающих заниматься этим промыслом почти не осталось. А в самой по себе добыче волка ценности нет: никому не нужны ни его шкура, ни мясо. Поэтому численность этого животного достигла уровня, угрожающего жизни других лесных обитателей. Волка в нашей стране во много раз больше, чем позволяет природный баланс.
К слову, во времена СССР был разработан метод регуляции с помощью яда, его выдавали охотхозяйствам, но даже тогда его массово не решились применить. Я помню, как мы на нашей научной станции в Костромской области наблюдали за одной стаей, отслеживали, как и куда она передвигается. И вот как-то погиб лось, его тушу начинил ядом охотник. И уже наутро неподалеку нашли семь погибших волков. Конечно, было очень жалко. Картина эта до сих пор стоит перед глазами. Это чудовищный метод.
И все же для сохранения баланса в природе, численность серых необходимо регулировать. От этого никуда не уйти. В Норвегии, например, под нажимом «зеленых» парламент разрешил сохранять волка лишь в нескольких регионах и иметь 4-6 стай, общим числом до 50 зверей. Это на всю страну. Иначе будет падать численность лося, пострадают овцы, вольно пасущиеся в горах. А лосей, надо сказать, становится меньше во все мире.
И в других странах тоже виной возросшее число диких хищников?
Леонид Баскин: Не только, численность различных видов в принципе подвергается циклическим вековым колебаниям. Это, как у людей, и у животных тоже бывают «демографические ямы». А если еще и расплодившиеся хищники усугубляют положение, тогда положение может оказываться близким к критическому.
Леонид Миронович, возможно, кто-то, читая наше интервью, скажет: а зачем эта охота нужна вообще? Запретить ее, и животные в лесу сами отрегулируют свою численность. Ведь жили же они как-то, пока в лес не пришел человек с ружьем. Что можно на это сказать?
Леонид Баскин: Сложный вопрос, почти философский. Дело все в том, что животные и человек вступили во «взаимоотношения» даже не столетия, а тысячелетия назад. Охота, охотоведение — на самом деле это ведь мудрая наука, которая помогает всему живому в лесу, помогает сохранять хрупкий баланс в природе.
Помните, когда только обсуждалась идея введения частных охотоведческих хозяйств, сколько было недовольных: мол, они же всех зверей выбьют и на этом все закончится. На самом деле этого не случилось. Кто же будет истреблять животных, да еще в своих же собственных угодьях. Наоборот, в тех хозяйствах, которые я знаю лично, полный порядок. К слову, и браконьеры туда боятся заглядывать. Мы, конечно, можем не регулировать численность хищников, но тогда они будут угрожать, как показывает опыт, уже и нам самим. И не только в нашей стране. Моя дочка долгое время жила в Израиле, в Хайфе. По вечерам там прямо на окраинных улицах города бродят гурты кабанов, очень много мангустов, другой живности. Так что приходится оглядываться порой с опаской, как бы чего не вышло. Где проходят эти границы, обитания человека и животных, как сосуществовать так, чтобы не нарушать пространство друг друга? Отвечая на этот вопрос, человек, на мой взгляд, не должен терять данной ему природой мудрости.
