Он со всей страстью собирает информацию о быте и архитектуре Поморья и проводит здесь отпуска.
Житель Курска превратил свои соцсети в галерею архангельской глубинки
Путь на Север у Николая Телегина из Курска был замысловатый — на свадьбе у друзей ему попалась на глаза книга, в которой он вычитал, как добраться до острова Кижи. Пока плыли до острова, он на радостях выпил бутылку портвейна и поссорился на этой почве с женой. Психанул и двинул не к кассам, а в другую сторону острова, наткнулся там на деревню, которая не была похожа на музейную экспозицию. Попросился на ночлег к местной старушке, сбегал на пристань, помирился с женой и притащил ее в старинный дом в деревне Ямка. Несколько дней они прожили в карельской деревне, и эти дни изменили его мировоззрение. С этого момента сердце Николая навсегда принадлежит Северу.
Вслед за Карелией он открыл для себя Архангельскую область, стал интересоваться бытом и архитектурой старинной северной деревни. Из своих поездок он привозит тысячи фотографий (это не преувеличение!) и публикует в соцсетях вкупе с историями о том, как в Поморье строили и расписывали дома, какие традиции чтили. По просьбе редакции Николай Телегин рассказал, почему далекий Русский Север для него интереснее, чем родная сторона. Публикуем его монолог.
«Северное меня цепляет, а южное — нет»
— Я работаю электромонтером на заводе и, соответственно, ничем, кроме хобби, фотография для меня быть не может. Любой регион, любая земля, любой дом может быть интересен для фотографа. Да и почему только для фотографа? Для человека. Просто каждый выбирает для себя то, что ему подходит. Вот для меня подходит и мне интересен Русский Север и Карелия. Их историческое наследие. Красоту природы я вижу, оцениваю, любуюсь ею. Но она меня не интересует.
«Мне интересен человек. История людей, их мысли, мечты, их творчество, их вера — всё, что человека человеком и делает»
Николай Телегин, житель Курска
Поэтому я путешествую по старинным деревням, знакомлюсь с людьми, выискиваю интересные дома, росписи, фотографирую храмы… Каждый человек сходит с ума по-своему — мой путь в безумие проходит как раз через северные деревушки. Я южанин, я, конечно, вижу разительную разницу в архитектуре, народном творчестве. Во всём. Почему-то северное меня цепляет, а южное — нет. Наверное, не там родился.
«Иные направления потеряли смысл»
— Лет 15 назад я был почти нормальным человеком, с обычными вкусовыми предпочтениями и интересами. Но занесло меня в Карелию на остров Кижи. В результате нескольких передряг мне пришлось заночевать там и пожить у местной старушки. Эти несколько дней переломали моё сознание.
Надо понимать, что я родом с лесостепной зоны — реки у нас есть, но с северными их не сравнить, озер нет почти, да и те маленькие. Первое, что меня поразило на Севере, — это невероятная природа, умиротворение и белые ночи. Но вместе с этим, конечно, несколько дней, прожитых в старинном доме, среди храмов, изб, мельниц и часовен, что стоят на острове Кижи, не могли не произвести на меня впечатление. Потому что всё это величественное, истинное, красивое.
162-летний дом А. М. Кузнецова в Верхней Тойме, щедро украшенный росписями и резьбой Фото: Николай Телегин / Vk.com
На следующий год я опять поехал туда же, но предварительно посидел в библиотеках и с удивлением обнаружил, что русское деревянное зодчество не ограничивается Преображенской и Покровской церквями Кижского погоста. Оказалось, что в Карелии и в Заонежье множество памятников деревянного зодчества. Так получилось, что в тот раз я добрался и пожил в Яндомозеро у местного мужика. Прямо рядом с Варваринской церквовью XVII века. И что-то у меня в голове щелкнуло, и иные направления потеряли смысл. С тех пор все свои отпуска я (то один, то с семьей, то с друзьями) провожу на Русском Севере и в Карелии.
Первые годы я ездил только по Карелии, но как-то вдоль Белого моря на электричках доехал до Онеги, побывал в Ворзогорах, Малошуйке, Нименьге, Подпорожье…. Оказалось, что Архангельская область и очень интересна, и много более «заброшена», чем Карелия. В последние годы Карелия стремительно теряет свое историческое лицо — красивая природа, обилие озер и близость к столицам приводит к превращению старинных деревень в дачные поселки. Да и по сохранности старины, по этнографии Архангельская область получше выглядит. В итоге я практически только в Архангельскую область и стал ездить.
Там, где я брожу, нет гостиниц, и поэтому останавливаться на ночлег приходится у местных — кто пустит. Тут каждая ночевка — как основа для целого рассказа. Все люди разные, у всех свои судьбы — всё это безумно интересно. Где я только не ночевал: и у церковных старост, и у убийц, в сумасшедшем доме и в школах, брошенных домах и часовнях, у алкашей и художников. Знаете ли, когда приближается ночь, совершенно нет желания выискивать для ночлега этакий дом — тут все мысли о том, где бы кинуть кости и хоть подремать.
«Что ни город, то норов, что ни изба, то обычай»
— Я не собираюсь попасть в Книгу рекордов Гиннесса и за стариной не гонюсь. Конечно, новоделы не имеют никакой ценности. Но и ценность старых домов не в их возрасте, а в возможности с их помощью рассмотреть старинные плотницкие приемы, технологии, эстетические вкусы давно умерших людей.
«Старинные дома позволяют прикоснуться к подлинной истории. Почувствовать в их стенах остатки той жизни, что цвела в них»
Николай Телегин, житель Курска
Что ни город, то норов, что ни изба, то обычай. Везде всё разное. Конечно, на взгляд дилетанта северные дома похожи, но я себя к дилетантам не отношу и вижу разницу. Какой смысл сравнивать Архангельскую область с другими северными областями, если в самой Архангельской области в каждом районе дома разные? Поонежский дом не спутаешь с домами, что стоят по Ваге. На Северной Двине по всему ее течению дома очень меняются. Поморские вовсе другие, про пинежские и мезенские и говорить нечего. Различий больше, чем сходств. Дома похожи на территориях, объединенных своей особой местной традицией, но в соседнем регионе они уже иные. Это разнообразие и поражает, и привлекает. Это именно та самобытность, которую нужно беречь и которая скоро исчезнет.
«Через десятилетия всё это сгинет»
— Я так много нашел для себя интересного, что трудно будет перечислить. Конечно, запоминаются и радуют шедевры, уникальные находки. Но лучше всего запоминается то, что тяжело далось. Одно дело — выйти из автобуса, и вот она — Георгиевская церковь в Пермогорье, и совсем другое дело — пройтись несколько десятков километров по болотам в Унежму. Но меня радуют все находки — и цветочек на фронтоне нарисованный, и кронштейн интересный. Потому что даже самая пустяковая находка — это открытие. Я осознаю, что мои заскоки и вкусы мало кто поймет и оценит, но я радуюсь для себя.
Онежская деревня Унежма
Что же говорить про утраченное и то, что будет скоро утрачено, то такого абсолютное большинство. Я — реалист и понимаю, что через десятилетия всё это сгинет — время заберет свое. Останутся музеи. Наверняка останутся отреставрированные храмы. Но всё, что вокруг них, исчезнет. Это неизбежно. Мы можем всё это еще увидеть, наверное, наши дети — тоже, возможно, внуки. А потом Русский Север, да и Россия потеряют свое лицо.
«Да мы и так давно потеряли себя, мы говорим по-русски, но это, пожалуй, всё. Мы становимся «общемирочеловеками», и это неизбежно»
Николай Телегин, житель Курска
Фолк, водка, пельмени и марсианские сарафаны останутся как забава и попытка чувствовать себя наособицу, но свои национальные признаки мы уже растеряли.
