Памяти Коптякова Михаила Афанасьевича и всех старообрядцев, кто жил, храня веру, в выселке Ануфриевский, именуемом койдянами «Кельи».
Выселок Ануфриевский – старообрядческое поселение – скит в верховьях реки Койда, вытекающий из Койдаозера, был когда-то многолюдным. Есть его описание в книге А.И. Леонтьева «Зимняя сторона». Жили люди там семьями, много молились, когда следовало, постились и много работали. Блюли уединение, хотя связь с миром держали, к себе гостей не зазывали. За века такой жизни научились крепко держать язык за зубами. Бывая среди людей, в разговоре, беседе они не молчали, но ответы любопытствующим строили так, что информацию добыть было просто невозможно. Всегда оставалось загадкой, как они живут, где и, особенно, как туда попасть.
Со временем стал-таки народ по разным причинам из Келий выезжать. Пришла пора, когда осталась там одна-единственная семья. Глава её – Афанасий Михайлович Коптяков, его жена Зинаида Константиновна, а из пятерых детей при них жили двое: дочка, по причине здоровья не покинувшая отчий дом, и сын Михаил – опора родителей.
О том, что из себя представлял Михаил, ещё в его молодости (70-е годы прошлого столетия) написал в газете «Север» журналист Сергей Доморощенов. Чувствовалось, что автор статьи проникся уважением, восхищёнием к человеку, о котором пишет. Родители Михаила горячо любили сына (да и было за что!), называли его ласково Мишенькой, а койдяне, добавлявшие к имени каждого выходца из Келий слово-печать «келейный», если мужчина, «келейна», если женщина, звали между собой Мишенька-келейный, в глаза же уважительно величали Михаилом, Михаилом Афанасьевичем.
Славный был человек! Когда состарились родители, купили дом в Койде. Михаил помог им с сестрой в 1977 году переехать, обустроиться, а сам остался работать в Кельях (ловить рыбу по договору от колхоза «Освобождение»). Остался один на один с природой, в далёком далеке от селения, с лодкой да немудрым моторчиком летом и с парой лыж зимой. Две верные собаки – всё его общество. Временами, хоть и нечасто, приезжал в Койду, привозил улов, получал зарплату, помогал по хозяйству родителям, а потом и жене.
В 2002 году Михаил вышел на пенсию, закончил работать в колхозе, но ежегодно ездил в Кельи порыбачить. Не мог не ездить, ведь там — его родина, там каждая берёзка и сосенка, каждое озерцо, еле заметная тропинка – всё родное, там ощущал он смысл своей жизни, душа его пела, когда он трудился от зари до зари, занимаясь привычными для него делами. К тому времени появились уже снегоходы, и Михаил тоже им обзавёлся. Но вот незадача – сломался однажды в Кельях его «Буран». Собаки прибежали в Койду без хозяина. Семья заволновалась, поняла: что-то произошло. Ехать искать? Да кто же знает его пути-дороги? Несколько дней ещё не было Михаила. Когда он вернулся, сказал, что неделю шёл на лыжах, возвращаясь домой.
Роста Михаил был от природы небольшого, а силы и удали – богатырской. Как же иначе? Ведь другим в Кельях не выжить. До моторов кельяне (келейные) в свои края против течения на вёсельных лодках, толкаясь шестом, попадали. Да, силён был тот народ! Жили, храня веру, умели работать, умели и веселиться, но ни при каких обстоятельствах не забывали они хранить свои тайны…
Был Михаил, в сущности, личностью легендарной, ведь он – последний старообрядец – житель Келий (Ануфриевского скита), последний кельянин! С выездом Михаила оттуда закончилось историческое существование поселения христиан, бежавших от новой веры, не принявших её.
С переселением в Койду состарившихся келейных перевозились и их книги, постепенно «уходившие» на сторону, а также иконы, которые не потеряли своей красоты за века. Они оставались у койдян дольше, но со временем тоже стали менять «место жительства». Ведь молодёжь уезжает, оставляя родное село из-за сокращения рабочих мест.
В Койду стало приезжать много охотников до старообрядческих тайн. Пробовали они подходить к народу и так и сяк. Одна нахрапистая дамочка, уехавшая уже из Койды жить «на города», но приезжавшая в село ещё летом, взялась испытать Михаила на прочность, решив во что бы то ни стало его разговорить. То винцом его угостит, то на бутылочку даст, приговаривая: «Можешь не отдавать, но уж про Кельи все тайны мне расскажешь!». «Да, да, — наверное, думал Михаил, — держи карман шире». И молчал, улыбаясь лукаво.
Лету конец – дамочка в город, и оттуда Михаилу письма шлёт, но ответов не получает. Она знакомым велит идти к нему и узнать, получил ли письма и когда даст ответ. Что же Михаил? «Да затерялись где-то, и найти не могу», — отвечал. Хотя он не из тех людей, кто хоть что-то может потерять.
Неизвестно, как бы развивались события дальше, но случилось то, чего не предполагал никто.
Весна, апрель, а в Койде река покрыта льдом, и всё возможное время рыбаки сидят у прорубей, ловят рыбу. Вечером, завершив дела, спустился под угор на реку порыбачить, подышать свежим воздухом и Михаил. Когда клёв закончился, и все по домам расходились, самый последний рыбак решил привернуть посмотреть, чей фонарь ещё светится, а там возле проруби лежал… Михаил. Увёз его рыбак домой, вызвал медиков, те – санитарный вертолёт. Увезли Михаила в Архангельске. Всё село ждало вестей…
Пять дней лежал Михаил в коме, а 11 апреля 2018 года его не стало.
Ушёл из жизни последний кельянин Ануфриевского скита, ушёл и унёс с собой все тайны, как учил его отец, а отца его отец и так далее. Они умели молиться, работать и хранить свои тайны.
Надежда Матвеева. Койда.
